Неточные совпадения
— Вам следует подать объявление в полицию, — с самым деловым видом
отвечал Порфирий, — о том-с, что, известившись о таком-то происшествии, то есть об этом убийстве, — вы просите, в свою очередь, уведомить
следователя, которому поручено дело, что такие-то вещи принадлежат вам и что вы желаете их выкупить… или там… да вам, впрочем, напишут.
— Вы
отвечаете мне, как… судебному
следователю. Держитесь проще!
— Сделайте милость, Михаил Макарович, —
ответил следователь, — в настоящем случае мы не имеем ничего сказать против.
— Успокойтесь, Дмитрий Федорович, — напомнил
следователь, как бы, видимо, желая победить исступленного своим спокойствием. — Прежде чем будем продолжать допрос, я бы желал, если вы только согласитесь
ответить, слышать от вас подтверждение того факта, что, кажется, вы не любили покойного Федора Павловича, были с ним в какой-то постоянной ссоре… Здесь, по крайней мере, четверть часа назад, вы, кажется, изволили произнести, что даже хотели убить его: «Не убил, — воскликнули вы, — но хотел убить!»
— Вы должны
отвечать только на мои вопросы, — строго заметил
следователь.
— Я уже сказал вам, что это невозможно, — сухо
ответил следователь, продолжая писать.
— Это уж мое дело, —
ответил следователь, продолжая писать. — Господин Зыков, так вы не желаете
отвечать на мой вопрос?
— Я ничего не знаю, —
ответил уклончиво молодой человек. — Вы знаете,
следователь не имеет даже право делать заключения в деле, чтоб не спутать и не связать судебного места. Я говорю только факты.
— Да. — Биче кивнула. — Я отказываюсь
отвечать. Но я желаю сделать заявление. Я считаю это необходимым. После того вы или прекратите допрос, или он будет продолжен у
следователя.
— Нет, —
ответил Илья и снова мельком взглянул на картину. В комнате было тихо, чисто, красиво, — никогда ещё Лунёв не видал такой чистоты и так много красивых вещей. От
следователя пахло чем-то приятным. Всё это развлекало Лунёва, успокаивало его и вызывало в нём завистливые думы...
Теперь
следователь спрашивал скучным голосом, не торопясь и, видимо, не ожидая услышать что-либо интересное; а Илья,
отвечая, всё ждал вопроса, подобного вопросу о времени. Каждое слово, произносимое им, звучало в груди его, как в пустоте, и как будто задевало там туго натянутую струну. Но
следователь уже не задавал ему коварных вопросов.
— Да-с, она жила у него на содержании, — повторил
следователь раздражающим голосом. — По-моему, это — нехорошо! — добавил он, видя, что Илья не собирается
ответить ему.
Судебный
следователь. Прошу вас
отвечать.
Судебный
следователь. Прошу покорно. (Указывая на стул.) Поверьте, что очень сожалею о необходимости делать вам вопросы, но мы поставлены в необходимость… Пожалуйста, успокойтесь и знайте, что вы можете не
отвечать на вопросы. Только мое мнение, что вам, да и для всех лучше — правда. Всегда лучше и даже практичнее.
Судебный
следователь. Прошу вас
отвечать на вопросы.
Судебный
следователь. Я прошу вас быть осторожнее в ваших выражениях и
отвечать на мои вопросы.
— Денис Григорьев! — начинает
следователь. — Подойди поближе и
отвечай на мои вопросы. Седьмого числа сего июля железнодорожный сторож Иван Семенов Акинфов, проходя утром по линии, на 141-й версте, застал тебя за отвинчиванием гайки, коей рельсы прикрепляются к шпалам. Вот она, эта гайка!.. С каковою гайкой он и задержал тебя. Так ли это было?
Теперь же, судебным
следователем, Иван Ильич чувствовал, что все, все без исключения, самые важные, самодовольные люди — все у него в руках и что ему стоит только написать известные слова на бумаге с заголовком, и этого важного, самодовольного человека приведут к нему в качестве обвиняемого или свидетеля, и он будет, если он не захочет посадить его, стоять перед ним и
отвечать на его вопросы.
— Да вот что-то в этом роде, —
ответил ему
следователь.
— Сейчас
следователь с полицией приходил… —
ответил Василий. — Обыскивали.
— Залог надо… — спокойно
ответил он, — а
следователь требует тридцать тысяч. У меня таких денег нет.
— Позвольте, —
ответил он не сразу. — Позвольте, дайте припомнить. —
Следователь снял шляпу и потер себе лоб. — Да, да… она стала говорить о смерти именно вскорости после того случая. Да, да.
— Совершенно достаточно, —
ответил судебный
следователь, начавший снова что-то писать. — Я сейчас кончу постановление о прекращении следствия и освобождении его из-под ареста.
— Будь вы бельгийский подданный или хотя бы иностранец, но человек известный в Бельгии, —
отвечал судебный
следователь, — я согласился бы на ваше освобождение до суда…
— Так я
отвечу за тебя: ты спрятал его невдалеке от места убийства, чтобы отвести глаза
следователю. Это твое ружье?
Действительно, он, не смотря на неоднократные вызовы его к судебному
следователю, упорно молчал и не
отвечал ни на один предложенный ему вопрос.
Тихо, едва слышно,
ответила подсудимая на обычные вопросы председателя о звании, имени и отчестве, летах и роде занятий. Началось чтение коротенького обвинительного акта. Упавшим почти до шепота голосом, побудившим председателя, предлагавшего ей вопросы, просить ее несколько раз говорить громче, признала себя княжна виновною в обоих приписываемых ей преступлениях и повторила свое показание, данное у
следователя.
Хотя Константин Ионыч на все делаемые ему вопросы только и
отвечал следователям, что «ничего я этого, милые, никогда не знала и не ведала», но было ясно, как солнце, что в целом мире, может быть, лишь один Пизонский и знал, куда делась пропавшая деевская невестка.
Хотя Константин Ионыч на все чинимые ему вопросы и
отвечал следователям: «ничего я этого, милые, никогда не знала и не ведала», но было ясно, как солнце, что в целом мире, может быть, только один Пизонский и знал, куда девалась пропавшая деевская невестка.